На самом деле - Александр Карнишин

– От станции автобус только досюда ходит. А дальше пешком. Все равно кому. Хоть «оргам», хоть мастерам, хоть игрокам. Кто хочет – тот всегда дойдет.

Мишка тоже постоянно вытирал пот – то рукавом, то беретом, который давно снял и держал в руке. Кто-нибудь другой посмеялся бы: летом – и в берете! Есть ведь бейсболки. Шляпы разные бывают. Наконец, просто панама камуфляжная – и та легче и удобнее берета. Но Мишка везде и в любую погоду таскал свой черный берет. Он считал, что в таком берете похож на Че Гевару. Только пока без бороды и усов.

Девчонки молчали. Им тоже было жарко. Но все же груз у них был меньше. Как бы даже не вдвое меньше. Рыцари тащили за себя и за них. К тому же, говорили ведь, что идти тут совсем недалеко.

– Вон деревня, – ткнул рукой Юрка. – А вон сразу лес. Там и речка есть, искупаемся потом.

Деревня, как деревня. Нищая и убитая временем, дождем и солнцем. Черные бревенчатые дома с насупленными маленькими окошками-глазами. Недавно покрашенный ядовито-розовой краской вагончик с кривоватыми крупными буквами на вывеске «КООП». Пара крепких домов – там, небось, приезжие живут. Теперь везде живут приезжие. Покупают жилье, приезжают на лето. А некоторые и на весь год уезжают к свежему воздуху и здоровой пище.

– Здравствуйте, – обратилась вежливая Ирка к старику в полосатом старом пиджаке, курящему какую-то едкую дрянь на скамейке у дома.

– И вам здравствовать, – неторопливо ответил он.

– Скажите, скоро дождь будет, да? Или можно идти дальше? А то вон как парит.

– Да нет, – он пыхнул сизым дымом. – Дождя сегодня-завтра не будет. Кости-то не ломит. И спина в полном порядке. Не будет дождя, значит.

– А что же там гремит тогда? – ткнул Пашка в далекий горизонт.

– Так у нас тут завсегда гремит. Война, ить, она тихой не бывает.

– Какая война? – вскинулся Юрка.

И тут же загомонили все:

– Я же говорил, хреново будет без связи!

– Нет, что за новости, а? Как в книжке, что ли? Стоило куда-то уехать из дома на пару дней, так уже сразу и война?

Дед спокойно курил и рассматривал шумящих туристов.

– Так, а вы не на войну, что ли? Вон и одеты вроде по-военному, и армата разная, вижу… Так, что спрашиваете, когда и так все знаете?

Людочка умоляюще сжала руки у груди:

– Дедушка, миленький, с кем война? Мы же просто не знаем ничего! Мы же только сегодня из дома!

– Тьфу! С кем война, с кем война… С кем надо, с тем, стало быть, и война! Приехали тут… Эх! Туристы! – старик махнул рукой и ушел в дом, хлопнув дверью.

…

– А правда ведь, здорово громыхает, – заметил, отдуваясь, Пашка. – А я тащу тут, бурчу, не слышу ничего. Ну, у кого айпадик-айфончик работает?

Связи не было никакой. А в деревне непривычно не наблюдалось проводов и столбов. Любых, даже самых старых, деревянных, побитых временем и поеденных древоточцем.

– У них тут и телефонов нет, похоже…

– Конечно, нет. И телевизоров. И компьютеров И вообще ничего нет. Куда ты нас привез, Юрко?

Юрка оглядывался растерянно и отругивался не зло:

– Не привез я вас… Сами приехали… Еще другие приедут… Все по карте. Место в лесу хорошее – сам видел.

– Юр, ты лучше скажи – что делать сейчас будем? В лес пойдем или как?

Он посмотрел на часы: возвращаться обратно было поздно. Предлагал же всем выезжать с самого утра. Нет, возились, как обычно, до самого обеда. А теперь уже ни автобуса не будет до утра, ни электрички. И в лес на ночь глядя…

– Ну, устроимся тут пока. Как-нибудь…

…

«Как-нибудь» получилось только у того же деда, который будто и ждал их за дверью, когда они примут решение. В дом никого не пустил. Даже девчонок. Хмурился и не понимал намеков. А сарай во дворе на задах открыл. Внутри пахло старым сеном и сухим деревом. В узкое незастекленное окно под самой крышей вливался свежий воздух. И комары.

– Вам тут места хватит?

– Да, спасибо! Все же не в лесу…

– Ну, и ладно тогда, – отвернулся и ушел в дом.

…

Ужинали всухомятку, не рискнув разводить во дворе костер. В дом к печке уже не просились. Дед смотрел на них злобно и бурчал что-то нецензурное про «дезертиров» и «мамкиных вояк».

Над лесом поблескивали зарницы. Накатывался гул. Иногда вздрагивал пол, как в тех домах, которые стоят над линией метро.

– Да какая тут война, что вы! – переговаривались мальчишки. – Теперешняя война такая: ракетой бумкнут, и сразу – тишина. И все. А потом десантники пройдут, зачистят быстренько. А тут – вон как гремит. К дождю, наверное. В степи так бывает. Вроде, небо чистое, вызвездило, только полыхает где-то вдали. А потом как грянет!

– Да какая же тут степь? Вон же лес!

– Так, а за лесом тебе что? Конечно, степь. Там и грохочет, значит.

С тем и уснули, разделившись: девочки – налево, мальчики – направо.

…

– Эй, вставайте! – разбудил их стук в ночи. – Было полбеды, да теперь вся беда. И мчится уже к нам помощь, да где еще она? А нам бы вот только ночь простоять, да день продержаться. Ну, есть еще хоть кто живой? Ночь бы нам, да день…

Спали, как были, в камуфляже, по-походному. Поэтому выбрались из сарая быстро. Перед высоким военным стоял навытяжку старик. «Ел глазами», выкатывал грудь.

– Я всегда готов!

– Нет, дед. Твое время уже прошло. А вот постояльцы твои… Эх, хороши! Ну, что, поможете своим?

– А вы кто такой?

– Да я сам местный. Тутошний. Меня, вон, дед Пахом в детстве не раз крапивой стегал…

– А нечего за чужими-то яблоками! – тут же сварливо откликнулся старик.

– Вот. А теперь я – там, – махнул военный рукой в сторону далекого гула. – Нам там совсем тесно. Просто никак уже. Нам бы людей, хоть сколько. Понимаете, а? Ночь бы всего простоять, да день продержаться. А там уже и наши подойдут.

Он посмотрел на сонных ребят, взмахом руки как отделил девушек, будто отодвинул в сторону. И сам чуть повернулся, показывая, что не для них разговор.

– Девчонок не надо. Им еще рожать. Без них справимся.

– Чего это? – тут же возмутилась Ирка. – Как что, так сразу – в сторону? Нет, уж. Мы – как все.

Людочка мелко кивала, сдвигаясь к парням.

– А вот ты, – черный в ночи палец уткнулся в грудь Юрке. – Ты, гляжу, главный у них? Что скажешь?

– Да я бы с радостью помог. Тем более, «своим», – выделил Юрка голосом. – Только мне завтра народ встречать, организовывать все. Я же сюда не отдыхать приехал. Я же в оргкомитете, понимаете?

– Комитетчик, значит. Понимаю.

– А ты? Парень, ты здорово похож на Че Гевару. Ты не можешь отказать в помощи!

Мишка поправил берет, поднял подбородок.

– Если бы вот за них, – мотнул головой в сторону девчонок. – Или, скажем, за компанию со своими. А так – нет. Я тут нездешний. Проезжий, можно сказать. Ничего не знаю про всякие ваши дела.

А Пашка просто плюнул под ноги и шагнул вперед.

– Ну, пошли тогда, что ли?

– Паш, ты что?

– Пашенька, а как же мы без тебя?

– Старик, завтра ведь народ соберется – как играть без тебя будем?

– Да ладно, ребята… Сказано же – ночь всего простоять, да день продержаться. Ну, раз нет никого больше. Значит, моя очередь пришла.

Они шагнули в темноту и неслышно растворились в ней, будто и не было никого.

…

Утром пришли еще и еще игроки. Потом еще и еще подтягивались, как обычно проспавшие утреннюю электричку. Юрка раздавал задания. Выставили «регулировщика» на повороте. Чтобы сразу в лес всех поворачивал, не через деревню.

Место оказалось просто великолепным. «Оргов» хвалили за это. Тут тебе и холмик вроде небольшой. И река внизу чистая. И кусты разные. И поляна со следами костра – то есть, тут это можно, выходит – костры жечь.

Небо синее. Трава зеленая. Вода чистая. Земляника на склонах. Очень хорошо.

Только Пашка, гад такой, все испортил.

Без него играть было скучно. Не было главного богатыря с его огромным мечом. То есть, меч-то был, только он никому не подошел. Поэтому игру чуть переиначили, сдвинув акценты. Но на память себе записали, чтобы Пашку больше ни в одну игру не звать.

Ненадежный он оказался. Нельзя на таких полагаться ни в чем серьезном.

Пышки

– И-и-ирка-а-а! – в ушах зазвенело от звонкого крика.

Даже зачесалось в ушах. Ну, кто еще может так визжать, кроме Таньки? То есть, давно уже Татьяны, как там ее папу, Петровны, что ли?

– Здорово, Петровна, чего блажишь-то, как прямо не знаю…? – Ирка, несмотря на время года, была по-осеннему сумрачна и хрипло-басовита.

Она и в школе такой была – серьезной и даже суровой. А Танька – та балаболка известная. И блондинка к тому же самая натуральная. То есть, и волосами, и внутренним своим содержанием. И фигура у нее тогда была – ого-го. Секс-бомб, секс-бомб… Прямо вот про нее давнишняя песня. Не то, что сейчас, критически оглядела ее Ирка. Хотя, эх, кто сейчас не с такой фигурой? Годы – они же прибавляют вовсе не там, где надо.